ЛитератураЛитература Южной и Юго-Восточной АзииНепальская литература Непальская литература второй половины XIX в. и ее своеобразие
В середине XIX в. в Непале произошли события, определившие на долгие годы судьбы исторического и социально-культурного развития страны. Курс на политическую независимость, проводившийся одним из первых правителей объединенной страны Бхимсеном Тхапой, не устраивал британские власти.
По ложному обвинению премьер-министр был брошен в тюрьму, и при дворе началась откровенная борьба за власть. В 1846 г., опираясь на поддержку британского резидента в Непале, представитель феодального семейства Рана Джан Бахадур устроил кровавую резню. Почти все главы соперничавших родов были уничтожены.
С этого времени начался почти столетний период всесильного господства феодалов Рана. Они фактически правили страной, лишив непальский народ самых элементарных человеческих прав. В стране наступила длившаяся до середины нынешнего столетия эпоха беспримерного деспотизма и насилия.
Государственная и общественная структура была приведена в полное соответствие с ортодоксальными канонами индуизма, в частности с кастовыми установлениями, которые правители старались использовать для укрепления стабильности своей деспотии. Нетронутой оставалась средневековая организация труда, существовал институт долгового рабства.
В стране совершенно отсутствовало светское образование (первое начальное учебное заведение светского типа было открыто лишь в 1894 г.). При монастырях и храмах изучались только санскрит и религиозные индуистские трактаты.
Боясь пробуждения чувства национального самосознания, Рана всячески стремились возвеличить значение санкритской учености и утвердить в умах мысль о правомерности санскрита быть единственным языком, достойным литературы.
Естественно, что всякие попытки утвердить в качестве литературной нормы разговорный язык непали вызывали самое активное противодействие верховных властителей и, более того, рассматривались как дейстствия, направленные на подрыв установленного правопорядка.
И тем не менее развитие литературы на непали, начавшееся в первые десятилетия XIX в., продолжалось. В создавшихся условиях обращение к народному языку свидетельствовало не только об изменившихся вкусах и внутренних потребностях литературного процесса, но и о высокой гражданственности авторов-непальцев.
Две творческие личности, движимые одной и той же целью — доказать, что непали может стать средством создания эстетических ценностей, определяют литературный облик этой эпохи. Творчество Бханубхакты связано в основном с 50—60-ми годами XIX в., а просветительская деятельность Мотирама Бхатты относится к самому концу столетия.
Бханубхакта (1814—1868) — единственный человек, которого непальский народ, имевший многочисленных кабиндра (царей-поэтов), махакаби (великих поэтов), удостоил чести зваться «адикаби» (первый поэт). Его предшественники Басанта Ядунатх, Патанджали писали свои стихи на непали главным образом потому, что хотели быть понятыми своими соотечественниками.
Однако гипноз поэтических формул освященного традицией санскрита был еще слишком ощутим, отсюда и многочисленные интерполяции элементов санскритского канона, органически не вписывающиеся в непальский, как правило, заземленный разговорный текст.
Ощущение поэтической сумбурности, «несистемности» усиливали многочисленные заимствования из известных в стране родственных непали литературных языков соседней Индии, прежде всего авадхи и браджа.
Бханубхакта же благодаря своему недюжинному литературному таланту не только изменил языковую основу, но и создал фундамент новой поэтической системы, принципиально отказавшись от многих клише вышеупомянутых языков.
Бханубхакта отдавал себе отчет в том, что утвердить новый литературный язык можно успешнее всего в рамках махакабьи (великой поэмы). Во-первых, потому, что это был наиболее фундаментальный жанр, авторитет которого основывался на длительной литературной традиции. Кроме того, рядом с имеющимися вариантами на санскрите и других языках легче было оттенить своеобразие непали.
Не случайно из всех больших поэм Бханубхакта выбрал «Рамаяну». Пересказывая историю царевича Рамы, он хотел напомнить своим соотечественникам, переживавшим горечь поражения в англо-непальской войне, что люди высокого ума и храброго сердца могут выдержать любые испытания.
Бханубхакта, так же как и его предшественники Сувандадас и Рагхунатх, утверждал самобытный характер непальской литературы. Именно поэтому, сохранив основные сюжетные ходы, адикаби сделал все, чтобы его «Рамаяна» стала своей для широкого круга непальских читателей.
Человеческое обаяние героев, по замыслу автора, должно было вызвать у читателя желание подражать им. Мужественные Рама и Лакшман могут быть трогательными и проникновенными в своих душевных порывах, а нежная Сита Бханубхакты бывает неукротима в справедливом гневе, напоминая своей твердостью реальных непальских героинь, о храбрости которых писали даже враги — англичане.
Родина Рамы — Айодха — оказалась у Бханубхакты проекцией современного ему Непала. Даже в языке героев заметен отголосок событий того времени: из уст фантастических персонажей, вроде царя обезьян, слышатся слова: «Приказ по войскам», «военный совет» и т. п. Благодаря всему этому непальцы по-новому осмысливали давно известные им подвиги Рамы, которого Бханубхакта обратил в национального героя своей эпохи.
В условиях неограниченной деспотии Рана ортодоксальный индуизм продолжал оставаться идеологией, целиком определявшей образ мыслей и жизни непальцев.
Неудивительно, что стремление к утверждению национального самосознания возникало у Бханубхакты в рамках традиционного индуистского мировоззрения. Оно ощущается достаточно ясно в написанных поэтом в конце его жизненного пути небольших поэмах «Гирлянда вопросов и ответов», «Венок молитв» и «Наставление невестке».
Обращение к жизни современного ему непальского общества более отчетливо проявляется в стихах Бханубхакты, написанных «по случаю».
В стихах этого нового для непальской поэзии жанра, где с особенной силой проявилось дарование Бханубхакты, все живущее и существующее оказалось достойным его поэтического внимания. Бжанубхакту — жителя сурового горного края, впервые попавшего в Катманду, — поражает шумная столичная жизнь, оживленно снующие по улицам прохожие, и он на все откликается поэтическими строками, полными удивления и восхищения.
Однако, когда поэту пришлось столкнуться с другой, уже не внешней стороной жизни столицы: чиновничьим миром сутяжничества, неограниченным произволом судопроизводства, с очевидной нелепостью правовых норм, которые правители Рана целиком свели к древним индуистским шастрам, — на смену восхищению пришла насмешка, а потом и откровенная горечь.
Поэт не мог еще выдвигать просветительских задач, указывать отсталому обществу пути к прогрессу. Тем не менее он впервые поставил перед литературой цель открыть людям истину, суть праведности, которая неотъемлема для него от понятия общественного блага. Ради этого общественного блага творил и он сам, стремясь приблизиться к народу и мыслью и словом.
История всемирной литературы: в 9 томах / Под редакцией И.С. Брагинского и других - М., 1983-1984 гг.
 |
 |
На рубеже XIX—XX вв. жизнь непальского общества все еще подчинялась средневеков...
|
 |
|
21.11.2024
Исполняется 330 лет со дня рождения великого французского мыслителя, писателя и публи ...
|
 |
|
26.11.2024
Информация – одна из главных составляющих жизни человека. 26 ноября «День информации» ...
|
